Пресс-секретарь ЦПК Ирина Рогова: Доброе утро! 27 апреля в 15:45 по московскому времени после 165 суток полета в Казахстане в  районе г. Аркалыка приземлился спускаемый аппарат пилотируемого корабля «Союз ТМА-22» с тремя членами экипажа 29/30-й длительной экспедиции на Международную космическую станцию. На Землю вернулись космонавты Роскосмоса Антон Шкаплеров, Анатолий Иванишин и американский астронавт Дэниел Бёрбэнк. Это был завершающий полет пилотируемых космических кораблей серии «Союз-ТМА», на смену которым пришли модернизированные «цифровые» космические корабли «Союз ТМА-М». На пресс-конференции присутствуют российские члены экипажа. Дэниел Бёрбэнк проходит реабилитацию в США. Пожалуйста, ваши вопросы.

Елена Зубцова, ИТАР-ТАСС: В первую очередь хочу вас поздравить с успешным завершением космического полета! Какие впечатления от вашего первого полета? Что вам больше всего запомнилось? И что больше всего поразило в космосе?

Антон Шкаплеров: Добрый день! Действительно, это был наш первый полет. Он был незабываемый. Мне очень тяжело выделить что-то одно. Весь полет от момента старта до посадки был незабываемым, удивительным. На борту станции нам пришлось выполнить большое количество работ. Несмотря на то, что у нас номинально были выходные, мы не отдыхали. У нас не было много времени, чтобы находиться возле иллюминатора и смотреть на нашу Землю. Но мы старались каждую свободную минуту тратить на дополнительные эксперименты, делать фотографии, звонить друзьям и близким. Звонок из космоса – это что-то необычайное (улыбается).

Как известно наша экспедиция была сначала урезана до 120 суток. Но в связи со смещением дат старта, полет продлили, и, как мы и готовились ранее, эти полгода провели в космосе. Мы выполнили все эксперименты. Даже где-то больше, чем планировалось. В ходе полета провели работу с пятью кораблями - это «Прогрессы», «Союз» с экипажем Олега Кононенко, европейский грузовой корабль «ATV». Также был выполнен выход в открытый космос и отработано более 20 экспериментов, около половины из которых выполняли на российской стороне. Это основные работы, которые мы провели в космосе.

И отвечу сразу на второй вопрос. Больше всего меня поразили размеры станции. Дело в том, что ни в одном из космических агентств нет макета станции в полном объеме. Мы могли только представить реальные размеры МКС. Во время экспедиции был  промежуток времени, когда мы остались на станции втроем, и, если кого-то теряли, то нам приходилось летать по МКС в поисках коллеги. Причем летать приходилось не только налево и направо, но и вверх, и вниз. Когда это сделать не удавалось, мы прибегали к средствам связи и вызывали того, кого потеряли. Осознавая, что станция огромная, с различными направлениями расположения модулей, начинаешь понимать, насколько важен труд людей на Земле, которые создавали МКС, проектировали и продолжают сейчас поддерживать ее работоспособность. Мы гордимся тем, что нам выпала такая честь побывать на этой станции, поработать и прожить здесь полгода.

Анатолий Иванишин:  Это действительно был очень интересный полет. Больше всего мне запомнилось, пожалуй, наше прибытие на станцию. Бросилось в глаза то, что на станции очень тихо.  На самом деле там очень шумно. Просто после  пребывания в течение двух суток в корабле, где было действительно шумно, нам показалась, что на станции тихо. Я присоединяюсь к словам Антона: «Действительно станция очень большая. Места хватает экипажу из шести человек».

И ответ на следующий вопрос. Наиболее любимым занятием для всех членов экипажа на протяжении всех экспедиций является наблюдение из космоса за нашей планетой. В наши дни существует огромное количество геосервисов и просто космических фотоснимков, с помощью которых можно получить хорошее представление о том, как она выглядит. Но те впечатления, которые ты получаешь, когда наблюдаешь за Землей непосредственно из космоса, конечно, более яркие. Я хочу сказать, что они более живые, красивые, более точные. Я много фотографировал, находясь на орбите, хотя ранее никогда не увлекался фотографией. В силу того, что есть много экспериментов, которые связаны с фотографированием объектов Земли, я это делал. Но постепенно я втянулся, и в последние месяцы это стало уже моим хобби. Из-за этого я порой задерживался и ложился позже спать, чем это требовалось. Просто никак нельзя пропустить интересные объекты, над которыми мы летим. Например, Северная часть Африки, красные пески - это очень красивые места. Сделав только что фотографии хорошей фототехникой, и потом,  рассматривая их на экране монитора, понимаешь, что это совершенно не то, что ты только что видел своими глазами. Действительно своими глазами мы видим по-другому, чем мы можем показать людям в качестве фотографии.

Больше всего из этапов полета на корабле мне запомнился спуск. Это очень интересный этап - динамический, довольно быстро происходят все действия. Особенно - от момента включения двигательного торможения до посадки. Интересным для меня было то, что на этапе разделения высота в 150 километров, показалась низкой. Дело в том, что за полгода мы привыкли летать на расстоянии в 400 километров от Земли.

Посадка у нас прошла хорошо, мы очень мягко приземлись, завалились сразу на мою сторону. Коллеги из поисково-спасательной команды очень быстро нас достали и, таким образом, 27 апреля наш космический полет завершился.

Екатерина Белоглазова, Российский космос: Я также хочу вас поздравить с успешным возвращением на Землю, спасибо вам за работу. Какие у вас были первые ощущения от Земли? Как чувствовали себя в первые дни? Что больше всего хотелось?

Анатолий Иванишин: Вы знаете, я слышал, что иногда у космонавтов возникают некоторые сложности /со здоровьем/ после выведения на орбиту, на этапе полета до станции, у некоторых были проблемы уже после прилета на станцию, и также бывает, как раз, после посадки. Насколько я могу судить по своим коллегам, у всех самочувствие было хорошим на всех этапах полета. И тоже самое могу сказать про себя.  Я ждал, когда же мне станет плохо, но вот уже прошло шесть месяцев, и я никак не могу дождаться. (Улыбается). После выведения, когда большую часть времени корабль находится в режиме закрутки, про себя бы я сказал, что было некоторое ухудшение самочувствия, то есть чувствовал себя не так хорошо, как обычно, но это не помешало мне съесть не только свой рацион питания, но и частично рацион Антона. (Смеётся).

Посадка тоже прошла очень мягко, никаких вестибулярных расстройств не было. Вот что меня удивило: после посадки нас извлекли из корабля, какое-то время мы посидели перед телекамерами, потом нас перенесли в палатку. Там мы сняли скафандр, полежали полчаса. И после этого нужно было пройти 10 метров до машины, которая везла нас до вертолета. И вот эти 10 метров, не то чтобы я прошел их с трудом, а скорее запомнилось то удивление, которое было вызвано тем, что я не могу контролировать свое тело. Я многое видел, часто встречал экипажи, которые возвращались в Звездный городок, и я видел как мои коллеги после длительного пребывания в космосе с трудом, без посторонней помощи идут, и я неправильно предполагал, что где-то они недозанимались физкультурой. Про себя я такого не могу сказать, занимался я много /физкультурой/, и тем не менее был абсолютно не в состоянии идти. Мне наш доктор объяснил, что проблема здесь в том, что вестибулярный аппарат разучился воспринимать гравитацию, и нет сигналов обратной связи, как бы датчик положения не работает. Это при том, что у вас остались еще какие-то мышцы, и вы с большим трудом передвигаете ногами. Спустя три дня мы уже довольно бодро бегаем, даже иногда пытаемся от доктора убежать. (Смеётся). Поэтому он /доктор/ сказал, что у нас восстановление идет хорошо.

Антон Шкаплеров: Могу подтвердить слова Анатолия, что экипаж оказался крепким и здоровым.  Может быть, у нас какие-то природные данные, что вестибулярных расстройств не было, и мы не прибегали к помощи доктора и специальных медикаментов. Прибыли на станцию, быстро адаптировались. Нам пришлось сразу включиться в работу, потому что у нас была короткая пересменка /с экипажем МКС-28/29/. Мы привезли различные уникальные эксперименты, которые обычно не могут храниться даже в холодильнике. Поэтому то, что мы привезли - сразу активировали. Потом работали, снимали, и Сергей /Волков/ тут же загружал результаты в свой корабль и буквально через неделю уже спускал. Ученые воспользовались этой ситуацией /короткой пересменкой/. Единственное, что чувствовалось – это усталость от того, что мы работаем и работаем. Мы хотели за четыре месяца сделать то, что предполагалось за шесть. Когда нам сказали, что мы еще полетаем полтора-два месяца, думали, что сейчас будет поспокойнее, но нет, мы продолжали работать, стали делать те эксперименты, которые должна была делать наша смена, то есть мы все время работали. Была единственная мысль, что мы прилетим на Землю и, наконец-то, отдохнем.

Мне запомнился момент, когда мы прилетели на Землю, /спасатели/ открыли люки и сказали: «Давай Антон, подай корпус вперед!» Отстегнули ремни, чтобы я мог хоть немножко вылезти, и дальше меня подхватили. Я помню первые свои движения: когда я начал руку опускать на люк, и рука действительно стала прилипать к люку, я понял что это тяжесть, и было такое ощущение, что Земля это какое-то живое существо. Я начинал понимать, что это такая мощь, которая тебя притягивает. Анатолий правильно сказал, мы занимались там спортом, не могу сказать, что у нас мышцы совсем атрафированы. 10-литровую банку точно бы поднял, но первые ощущения – рука показалось очень тяжелой. Помню первые движения, когда мы начали кушать. Вот стоит стакан с чаем, руку протягиваешь машинально и не учитываешь, что есть еще и гравитация, обязательно по дороге к чаю ты заденешь все бутерброды, которые лежали по пути. Конечно, смотрелось все это очень смешно. Что-то, конечно, мы роняли,  потому что оно не зависало в воздухе. Хорошо, что мы ничего не прятали под какие-то салфетки, чтобы ничего не улетало. Сегодня  четвертый день, уже утром встаешь, и не нужна помощь, чтобы передвигаться. Остаются еще небольшие вестибулярные расстройства, поэтому на поворотах нас еще немного «заносит», но только из-за того, что вестибулярные аппараты еще привыкают к гравитации. Вроде ты идешь, зная, что ногу надо поставить именно в эту точку, а она почему-то именно в эту /точку/ не ставится. Когда забываешь про ступеньки, поднимаешь ногу, но не учитываешь гравитацию, и ты обязательно споткнешься. Вот такие вот мелочи. Это быстро проходит, и нам пообещали, что если мы будем хорошо себя вести, так как сегодня (мы хорошо прошли ортопробы), то в пятницу нас отпустят домой. (Улыбается).

Владимир Пашкевич, Федерация космонавтики России: от имени президента российской Федерации космонавтики В.В. Коваленка хочу поздравить вас с успешным завершением полета. У меня вопрос к Антону Шкаплерову: «Сколько по времени Вы летали в Кубинке /Кубинский 155-й пехотный полк/ и пересекались ли  Вы там с /космонавтом/ В.Г. Корзуном?»

Антон Шкаплеров: Я летал пять лет, с 1998 по 2003 год. С Валерием Григорьевичем /Корзуном/ мы не пересекались, он постарше меня. Хочу добавить, что  наш полк имеет глубокую историю. Там есть галерея Героев, начинается она с И.В. Кожедуба / летчик-истребитель, трижды Герой Советского Союза/. Среди них есть также /Герой России, летчик-космонавт РФ/ В.Г. Корзун. Я видел в галерее его фотографии. Первый раз мы встретились с Валерием Григорьевичем уже здесь, в Центре подготовки космонавтов. Дело в том, что, когда я был зачислен /в отряд космонавтов ЦПК/, он к этому времени завершил свой полет на станции.

Корреспондент, телекомпания «Мир»: Я знаю, что полет в космос очень экстремальное путешествие. Было ли вам страшно /лететь в космос/? Видели ли вы НЛО?

Антон Шкаплеров: Могу сказать, что страха никакого не было. Хотя сказать, что мы как-то спокойно шли к ракете – нельзя. Мы понимали риск, ведь мы все летчики и пилоты. Этот риск оправдан. Техника, на который мы стартовали, летели и приземлялись – надежная. Корабль проверен уже десятилетиями. Как было сказано ранее, наш полет выполнялся на последнем аналоговом корабле /пилотируемый космический корабль серии «Союз-ТМА»/. В случае непредвиденных ситуаций, мы надеялись на свои знания и навыки, умения действовать в нештатных ситуаций. Мы шли /к ракете/ и ничего не боялись. Конечно, не хотелось бы закончить свой полет еще на старте. Когда мы вывелись /выполнили выведение корабля/, и раскрылись батареи - нам доложили с Земли, что корабль полностью дееспособен. В этот момент мы поняли, что мы состыкуемся даже в ручном режиме.

Анатолий Иванишин: Отвечу на второй вопрос. НЛО - это любимая тема моей жены. За время моего пребывания в космосе она просмотрела все передачи про летающие тарелки и действительно стала экспертом в этих вопросах. Когда я вернулся, она спросила меня: «Видел ли ты зеленых человечков?» Я ответил, что их не видел». Она очень сильно огорчилась. Подумав минуту, я сказал, что, пожалуй, все-таки видел /смеется/. Одного /из них/ звали Антон, а другого - Дэниел. Но вам не следует бояться этих зеленых человечков – они добрые. После приземления я не видел себя со стороны, но  думаю, что цвет моего лица был тоже серо-зеленого оттенка. В силу вестибулярных и прочих расстройств после длительного пребывания человека в космосе, - это естественно.

Лидия Василевская, телекомпания «Russia Today»: Что для вас было самым сложным в космосе? Расскажите, как вы взаимодействовали с американским коллегой Дэниелом Бёрбанком?

Анатолий Иванишин: Самым сложным было полететь в космос. По поводу взаимоотношений – я думаю, что многие из экспедиций, которые туда слетали и которые еще полетят, могут позавидовать взаимопониманию нашего экипажа. Это можно сказать и про 29-ю экспедицию, которая нас встречала на МКС (Майкл Фоссум, Сатоши Фурукава и Сергей Волков), а также про ребят, которые нас провожали на Землю (Олег Кононенко, Дональд Петтит и Андрэ Кауперс). Я слышал, что в некоторых экипажах бывают сложности во взаимоотношениях, но в нашем - все было гладко. Большая заслуга в хорошем микроклимате - личные качества Дэна. Я охарактеризовал бы его как великолепного человека и удачного командира МКС. Благодаря его усилиям у нас была очень дружественная атмосфера на протяжении всего полета.

Антон Шкаплеров: Хотелось бы добавить. Не могу сказать, что были какие-то сложные ситуации. Я понял, что все не так страшно, как нам рассказывали /на Земле/. Когда мы приземлялись, входили в атмосферу, то одним из самых ярких впечатлений были закрутки и перегрузки. Могу сказать, что наш экипаж шел /на старт/ с улыбкой на лице, мы практически чувствовали себя как на американских горках, смеялись, улыбались. Любые действия спускаемого аппарата - например, хлопки, перецепки, выходы тормозного и основного парашюта - динамичны.

В ответ на второй вопрос о взаимоотношениях в экипаже. Дэниел оказался очень хорошим командиром. Это опытный человек, который уже был в космосе. Он мог решить любые проблемы, которые касались не только взаимоотношений между членами экипажа, но и каких-то рабочих моментов. Я хотел бы отдать ему должное и сказать спасибо. Буду очень рад, когда через пару недель мы увидимся снова здесь, в Звездном городке.

/Корреспондент/ Телеканал Москва 24: Находясь в космосе, вы проводили различные эксперименты и исследования. Какие из них вам запомнились больше всего и были ли какие-нибудь открытия?

Антон Шкаплеров: Мне больше всего запомнился эксперимент «Кулоновский кристалл». Обычно мы выполняем эксперименты, в которых коробочки и цилиндры в принципе не открываются. Твоя задача их вовремя поставить в нужное место, сделать фотографии, снять какие-то данные, аккуратно упаковать, а затем вернуть их на Землю. Чем интересен «Кулоновский кристалл»? - Тем, что все, что происходит в коробочке для эксперимента, снимают видеокамеры внутри, и ты можешь вживую увидеть, как работают физические законы, которые ты изучал еще в школе. Например, как ведут себя заряженные и незаряженные частицы и как выстраиваются элементы в статическом электромагнитном поле. В школе ты видел это на картинках, а здесь - вживую, причем в 3D по причине отсутствия  гравитации.

Мне было интересно то, что грузовик «Прогресс», который уже отработал, снабдили микроспутником «Чибис». И вместо того, чтобы его отправить в плотные слои атмосферы, на него возложили еще одну миссию - набрать высоту в 100 километров выше станции и отстрелить в автоматическом режиме спутник. Этот эксперимент позволил внести определенную лепту в научно-исследовательскую программу.

По поводу открытий. Мне тяжело их сразу назвать. Во время экспедиции мы отработали много экспериментов, данные которых сбрасывали на Землю, а некоторые из них мы привезли с собой. Я надеюсь, что наши мухи-дрозофилы, которых мы привезли с собой в этом полете, выжили. Ученые сейчас работают над всеми полученными данными. И через несколько месяцев, когда мы встретимся с постановщиками научных исследований, мы узнаем, сделали ли мы какие-то открытия.

Екатерина Белоглазова, Российский космос: Анатолий, я знаю, что до полета Вам не нравились консервы. Что вам больше всего хотелось из еды во время полета и что захотелось поесть после возвращения на Землю?

Анатолий Иванишин: Мне и в последнее время они тоже не нравились. Большое сожаление вызывает принцип формирования рационов нашего питания. Несмотря на то, что мы провели большое количество времени, пробуя  различное питание перед стартом, нам прислали то, что мы в принципе есть не можем.

Владимир Пашкевич, Федерация космонавтики России: Я знаю, что на МКС у вас был разнообразный рацион. Обменивались ли вы едой с американскими коллегами?

Анатолий Иванишин: Там есть некоторый выбор из первых и вторых блюд. Я ел не все, что там было. Спасибо большое нашим коллегам, они охотно с нами делились. Особенно хорошо было, когда 29-я экспедиция отстыковалась и остался один Дэн, он утверждал, что у них скопилось много продуктов, и он охотно с нами делился. После того, как прилетела 31-я экспедиция, еды стало не хватать. Нам приходилось есть то, что у нас было (улыбается).

Ирина Рогова: Я хочу заметить, что на пресс-конференции американских членов экипажа, ребята говорили, что с удовольствием приходили в гости в российский сегмент и ели нашу пищу.

Анатолий Иванишин: Мы действительно приходили к ним со своими продуктами, они приходили к нам со своими.  Совместные приемы пищи были каждодневно. Мне, как и до полета, так и после, очень хотелось мяса.

Антон Шкаплеров: Нам действительно очень хотелось мяса, и мы знали, что возвращаемся как раз к майским праздникам. В первый день после посадки я видел людей, которые собирались на природу. Мне так захотелось шашлыка, что я не выдержал, позвонил друзьям, и они мне принесли шашлык.

Ирина Рогова: Впереди еще целый месяц острой реабилитации, где вы планируете отдохнуть с семьей, после того, как вас отпустят врачи?

Анатолий Иванишин: Когда мы были в космосе, наша реабилитация была запланирована в Карловых Варах в Чехии. Мы надеемся, что у нас именно так все и сложится.

Ирина Рогова: Мы благодарим экипаж за то, что он нашел время с нами пообщаться. Всем большое спасибо.