Руководитель пресс-службы ЦПК Дмитрий Жуков: Здравствуйте, уважаемые коллеги, мы начинаем нашу пресс-конференцию основного и дублирующего экипажей экспедиции МКС-34/35.  

Перед этим я бы хотел представить экипажи. В основной экипаж вошли командир транспортного пилотируемого корабля «Союз ТМА-07М», бортинженер МКС Роман Романенко (Роскосмос), бортинженер корабля «Союз», бортинженер МКС-34, командир МКС-35 Крис Хадфилд (ККА) и бортинженер-2 корабля и бортинженер МКС Томас Машбёрн (НАСА). В состав дублирующего экипажа вошли командир ТПК «Союз ТМА-М», бортинженер МКС Фёдор Юрчихин (Роскосмос), бортинженер корабля и бортинженер МКС Лука Пармитано (ЕКА) и бортинженер-2 корабля и бортинженер МКС Карен Найберг (НАСА).

О решении, принятом Межведомственной комиссией, доложит начальник ЦПК Сергей Крикалёв.

Сергей Крикалёв: Только что прошла Межведомственная комиссия по определению готовности экипажа к космическому полёту. По результатам заседания комиссии экипажу, прошедшему первый этап подготовки, дана рекомендация приступить к окончательному этапу подготовки на космодроме Байконур.

Екатерина Белоглазова, журнал «Российский космос»: У вас очень насыщенная научная программа. У вас будет выход в открытый космос? Кто будет выходить? Какие эксперименты будут? Какие новые эксперименты появились, что планируется?

Роман Романенко: Во время нашего полёта запланировано два выхода в открытый космос – один американский, второй российский. Цель нашего выхода заключается в размещении нового оборудования для эксперимента. Мы будем устанавливать оборудование снаружи станции. Следом заберём результаты предыдущих экспериментов, которые находились на поверхности МКС в течение года и даже больше. Затем результаты будут отправлены на Землю для изучения воздействия невесомости, космоса, различных продуктов горения после выброса двигателей.

Больше половины экспериментов медицинских, физических и биологических проводятся постоянно. Накапливается большой опыт и результаты. Появились и новые эксперименты, в том числе геофизические, медицинские. Большой объем научных экспериментов у канадской и американской сторон, а также у европейской и японской.

Томас Машбёрн: Состоится ли выход в открытый космос (запланированный американской программой – прим. ред.), мы пока не знаем. Решение будет принято позже. В программу работ экспедиции также входит выполнение более 130 научных экспериментов. Как врач, я заинтересован в медицинских экспериментах по изучению воздействия факторов космического полёта на организм. Я с нетерпением жду физических экспериментов на борту.

Милена Коновалова, ИТАР-ТАСС: Чем будете заполнять ваш досуг, если он, конечно, будет? Я слышала, что все вы – очень музыкальные люди. Будете ли вы играть в космосе? Может быть, возьмёте с собой гитару?

Сергей Крикалёв: Гитара на борту уже есть (улыбается).

Роман Романенко: У нас на станции действительно находится гитара. Инструмент позволяет членам экипажа проводить свой досуг в музыкальной обстановке. Это замечательная возможность для нашего экипажа, тем более что мы все музыканты. Я с собой в космос беру гармошку, постараюсь научиться ею пользоваться, чтобы поддержать нашу музыкальную группу (смеётся).

Сергей Крикалёв: Хотелось бы добавить: впервые гитара полетела в космос во вторую экспедицию на станцию «Мир». Привёз её отец Ромы (Романенко – прим. ред.) Юрий вместе с Александром Лавейкиным. Их полёт продолжался более десяти месяцев, и для психологической разгрузки на «Мир» доставили гитару. Это была целая история, как её туда доставляли, а до того специально рассчитывали вибрации, расслабляли струны, помещали дополнительный поролон, чтобы прекратить колебание струн. Александр Лавейкин владел этим инструментом и научил искусству игры отца Ромы, а тот за время полёта сочинил несколько песен, которые и по сей день космонавты поют на борту. Так что это довольно старая традиция, которая началась с династии Романенко.

Крис Хадфилд: Сейчас на МКС находится канадская гитара (улыбается). У меня есть именной медиатор и на борту я буду играть с его помощью. Я играл на гитаре на станции «Мир», и в этом полёте я надеюсь поиграть снова. Конечно, это не цель нашего полёта (Смеётся), но это большая часть моей жизни на Земле – и в космосе тоже!

Жан-Франсуа Беланже, канадское телевидение «СБС Радио Канада»: Вопрос Роману Романенко:

Вы уже до этого летали в космос с представителем канадского агентства, и сейчас Вы летите вновь с канадцем. Это совпадение?

Роман Романенко: Я до сих пор не знаю, что это такое (смеётся). Как вы правильно заметили, три года назад я летал с представителем ККА Робертом Тёрском – и вдруг я опять в экипаже с канадцем! Так получается, что канадцы очень часто летают в космос (смеётся), хотя Крис час назад на заседании МВК рассказывал, что полёты в космос у них (канадских астронавтов – прим. ред.) расцениваются как дар и бывают крайне редко. Но я бы так не сказал (улыбается). Мне очень приятно летать в космос с представителями разных стран. Это здорово, что мы все вместе находимся на борту и делаем одно дело.

Екатерина Белоглазова: Вопрос к Крису и Томасу. Вы изучали корабль «Союз». Насколько это трудно, и что вы можете сказать об уровне методистов, об уровне подготовки?

Крис Хадфилд: Как известно, это русский корабль, и самый первый и трудный шаг в его освоении – это изучение русского языка. 19 лет назад я знал только несколько букв русского алфавита. Сейчас мне необходимо говорить по-русски. Я уже два раза летал на шаттлах, я летчик-испытатель, испытал много разных типов самолётов. Про этот корабль могу сказать, что он очень хороший! Я счастливый член его экипажа, сидящий в левом кресле.

Томас Машбёрн: Слетать на «Союзе» – это моя мечта. По моему мнению, это один из самых успешных и надёжных кораблей. Ещё когда я был ребенком, я много читал о нём в газетах и журналах, например в «National geographic».

Сергей Крикалёв: Здесь, в ЦПК, у ребят было намного более подробное описание корабля, чем в «National geographic» (улыбается), и они имели возможность изучить его системы.

Лидия Василевская, телеканал «Russia Today»: Не считаете ли вы, что новая песня для освоения Луны и Марса должна быть написана в космосе? Не собираетесь ли вы её написать?

Крис Хадфилд: Я вырос, слушая различные виды музыки, и для меня все эти песни шли от сердца. Все люди, будь то моряки или покорители космических пространств, выражают свои эмоции посредством музыки. Для меня очень важно выражать то, что я думаю, что я вижу, с помощью музыки, которую я буду писать на орбите. Я уже написал часть песен о космосе, находясь на Земле, и я думаю, что у меня будет прекрасная возможность закончить их написание на орбите. У нас на станции будет потрясающая «звукозаписывающая студия» (смеётся) и, надеюсь, будет время и возможность этим заниматься!

Я считаю, что у людей, которые в будущем совершат космические полёты, будет возможность писать песни о других планетах, их будут вдохновлять далёкие миры.

Сергей Шамсутдинов, журнал «Новости космонавтики»: Недавно было принято решение о годовом полёте. Вопрос ко всем космонавтам, в первую очередь к Фёдору Николаевичу (Юрчихину): Ваше отношение к этому решению, и как Вы считаете, готова ли МКС к такому полёту экипажа?

Фёдор Юрчихин: Думаю, лучше на этот вопрос Вам ответит Сергей Константинович (Крикалёв), у которого есть опыт долговременного пребывания на орбите. Что касается меня – если в программе годового полёта стоят интересные задачи, то такой полёт имеет место быть. Мы уже имеем опыт годовых полётов, и, если полёт делается ради полёта, то это уже не то. Это касается и полётов любой продолжительности. На данный момент космическими агентствами (Роскосмосом и НАСА) разрабатывается программа такого полёта.

Сергей Крикалёв: Такое решение принято, и уже опубликованы имена кандидатов на этот полёт. Я соглашусь с Фёдором, такой опыт у нас уже есть, пример – Юрий Романенко, который летал почти 11 месяцев. У нас есть опыт Владимира Титова и Мусы Манарова, которые летали ровно один високосный год, опыт Валерия Полякова, летавшего 14 месяцев. Длительный полёт для нас не будет новинкой. Конечно, появилась новая аппаратура, стало больше статистики. В принципе, этот эксперимент может дать новые данные. Сейчас к этому полёту активно готовятся Роскосмос и НАСА. Эффективность полёта будет зависеть от его программы.

Стефани Столл, НАСА ТВ: Вопрос для Томаса Машбёрна: Томас, помимо Вашей обширной научной программы, о которой Вы уже упоминали, расскажите, пожалуйста, чем Вы будете заниматься в течение своего рабочего дня для поддержания работоспособности станции.

Томас Машбёрн: Основная цель нашей экспедиции – выполнение её обширной научной программы и научных экспериментов. В то же время, мы будем делать всё возможное для поддержания станции в работоспособном, функциональном виде. Также мы будем поддерживать в форме и себя, заниматься физическими упражнениями, чтобы быть здоровыми и успешно выполнять работу. Как вы знаете, станция сейчас очень большая, она способна генерировать электроэнергию и кислород, поддерживать системы жизнеобеспечения. Мы, в свою очередь, сейчас работаем над тем, чтобы в будущем создать космический корабль, способный работать в автономном режиме.

Татьяна Пчелина: Вопрос к дублирующему экипажу: готов ли экипаж, не дай Бог, если что-то случится, заменить основной?

Лука Пармитано: До нашего полёта у нас ещё шесть месяцев, но уже на сегодняшний мы готовы к нему, и если, не дай Бог, что-то случится, мы можем заменить (основной) экипаж. Мы с уважением смотрим на основной экипаж и равняемся на него.

Карен Найберг: Со своей стороны, я надеюсь, что такие обстоятельства, при которых нам придётся заменить основной экипаж и стартовать в этом месяце, не возникнут. Добавлю, что я готова к предстоящему полёту, который запланирован на весну.

Фёдор Юрчихин: Вы услышали ответы моих коллег на Ваш вопрос, а я немного расскажу о традициях, которые заложены ещё первым поколением космонавтов и соблюдаются до сих пор. По традиции, вне официальных встреч, дублёры говорят основному экипажу: «Разрешите доложить: дублирующий экипаж НЕ готов к космическому полету» (улыбается). Я надеюсь доложить Роману Романенко, что мы тоже НЕ готовы к полёту!

Сергей Крикалёв: С точки зрения подготовки, всё сделано для того, чтобы оба экипажа были готовы к выполнению космического полёта. Что касается традиций, скажу следующее: на заключительном этапе подготовки экипажи передвигаются на разных машинах и автобусах. 6 декабря они полетят на Байконур на разных самолётах, хотя поместились бы и в одном. Такие меры безопасности применяются вплоть до подъезда к стартовому комплексу.

Екатерина Белоглазова: Вопрос к Роману и Фёдору в первую очередь: через какое время снова хочется в полёт, когда снова появляется желание лететь?

Роман Романенко: Что касается меня, то примерно через полгода мне уже снова хотелось отправится в полет. Как только организм восстановился – я был готов лететь.

Фёдор Юрчихин: У меня было три диаметрально-противоположных состояния. Находясь в первом полете я уже не хотел возвращаться на Землю. В связи с этим первый вопрос, который я задал моей супруге: «Ты точно отпустишь меня еще раз в космос?»,- она, растерявшись, ответила «Да».

На самом деле, в первые полгода никакого желания не было, где-то на седьмом-восьмом месяце после приземления оно появилось снова. А вот после третьего полета желание полететь появилось почти сразу.

Екатерина Белоглазова: Вопрос к Карен: Вы обсуждали с семьёй свой длительный полёт? Это ведь, наверное, очень сложно, это уже не кратковременный полёт.

Карен Найберг: Конечно, я обсуждала этот вопрос с моей семьёй. У меня есть маленький сын, которому исполнится три года, как раз тогда, когда мне предстоит стартовать. Я считаю, что, когда он подрастёт, он осознает эти вещи и будет мной гордиться. Мой муж, также астронавт, прекрасно знает, через что мне предстоит пройти и чем я сейчас занимаюсь, поэтому с семьёй все вопросы согласованы.

Фёдор Юрчихин: К ответу Карен хотел бы добавить, что мы с Лукой наблюдали, как трогательно выстроены взаимоотношения в семье Карен. Её муж взял все заботы и всю ответственность за маленького Джека на себя, но сын Карен говорит одно: «No chance (нет шансов)!» (улыбается). С тех пор мы с Лукой называем Джека «мистером No» (смеётся).

Стефани Столл: Вопрос Крису Хадфилду: какая у Вас любимая русская традиция в преддверии космического полёта?

Крис Хадфилд: Для меня важно любое событие, будь то свадьба, рождение ребёнка или день рождения кого-то из нас. Для меня важно празднование этих событий одной командой, а где это будет происходить, на Земле или в космосе, мне всё равно. Например, сегодня, после пресс-конференции, мы посетим музей Юрия Гагарина, где распишемся в экипажной книге. Для меня это замечательная традиция – оставить свой автограф в такой книге на долгую память.

Валентин Руткевич, «Россия-1», «Вести»: Возвращусь к исследованиям, которые запланированы на МКС, а именно к экспериментам школьников,  отправляемым на станцию. Будут ли в этот раз в космосе проводиться эксперименты детей?

Роман Романенко: Действительно, периодически космонавты проводят эксперименты для школьников и студентов. В течение нашего полёта тоже запланирован подобный эксперимент, процесс его проведения будет заснят на видеокамеру, и в дальнейшем все полученные материалы будут переданы на Землю для подробного изучения.  Кроме того, во время полёта также проводится общение со школьниками и студентами по радиосвязи. Нам очень приятно, что молодое поколение интересуется жизнью на борту станции.

Дмитрий Жуков: Спасибо всем! Благодарим экипажи за интересные ответы на вопросы. Сегодня, после пресс-конференции, члены экипажа посетят музей Центра подготовки космонавтов и Красную площадь. 6 декабря, после профилактического отдыха, космонавты и астронавты вылетят на космодром Байконур для прохождения предстартовой подготовки.