11 апреля весь Звёздный городок жил по распорядку праздничного дня. В этот день космонавты всех возрастов, представители Роскосмоса и НАСА чествовали экипаж 33/34 длительной экспедиции на МКС. Олег Новицкий, Евгений Тарелкин и Кевин Форд возложили цветы к памятнику Юрию Гагарину, прошли по аллее Героев и затем несколько часов принимали поздравления, цветы и подарки в Центре подготовки космонавтов. Они заслужили эту честь по праву, проведя на борту Международной космической станции 143 дня и выполнив более 40 научных экспериментов. За час до начала торжественной церемонии мы позвонили нашему земляку — командиру экипажа корабля «Союз ТМА-06М» Олегу НОВИЦКОМУ, поздравили с наступающим праздником и расспросили о непростом месяце земной жизни.

«Р»: Здравствуйте, Олег Викторович! Помните, в декабре прошлого года, когда мы общались с вами через монитор в Центре управления полетами, я спросил, каким будет ваше первое желание после посадки. Тогда вы отшутились: мол, приземлюсь, тогда и скажу…

— По правде, никаких острых желаний в тот момент не возникло. Все мы переживали ни с чем не сравнимое чувство обретения опоры. С момента расстыковки спускаемого аппарата от МКС, сделав виток по орбите, мы приземлялись в общей сложности более 3 часов. Если честно, немного устали после перегрузок, хотя все проходило в штатном режиме. Поэтому первым желанием было просто полежать в покое, насладиться гравитацией Земли.

«Р»: Правда ли, что первые недели космонавты не могут самостоятельно ходить?

— Да, это так. Даже несмотря на все физические упражнения, которые мы выполняли на станции, мышцы ослабли и потеряли свою прежнюю упругость. Есть и еще одна проблема — вестибулярный аппарат. Месяцы, проведенные без гравитации, отразились на способности ходить и держать равновесие... Первую неделю в центре послеполетной реабилитации космонавтов мы передвигались только при помощи врачей или «по стеночке».

«Р»: В декабре вы рассказывали, что на борту МКС подросли на 3 см. Интересно, сохранились ли эти изменения на Земле?

— Нет, рост стал прежним. А вот вес (за время работы на станции, признаюсь, я похудел на несколько килограммов) наоборот, увеличился.

«Р»: Если не секрет, какое блюдо вы попросили приготовить супругу после возвращения?

— Не секрет. Жареную рыбу и картофельный пирог.

«Р»: Как проходит курс реабилитации после полета?

— Врачи ежедневно следят за нашими показателями. Мы с бортинженером Евгением Тарелкиным плаваем в бассейне, посещаем сауну, работаем с «железом» в тренажерном зале. Одним словом, возвращаем себе прежнюю форму.

«Р»: Знаю, что через день после приземления ваш экипаж участвовал в эксперименте и впервые в истории «отработал» ручной управляемый спуск с орбиты на поверхность Марса…

— Для этого задействовалась одна из двух центрифуг Центра подготовки космонавтов. Спуск на центрифуге моделируется под влиянием перегрузок и воссоздает режим реального космического полета. Так как до Марса лететь полгода, до 17 марта не существовало подтвержденных данных о том, способны ли в будущем космонавты выполнить ручной управляемый спуск на поверхность Марса. Теперь можно сказать: это реально.

«Р»: Значит ли все это, что вы бы хотели еще раз слетать в космос?

— Я хотел бы еще не раз слетать в космос. Когда это случится, сказать сложно: четкого графика не существует. Для начала нужно полностью завершить курс реабилитации, восстановиться и опять пройти цикл подготовки. На все это уйдет не меньше 2,5—3 лет.

«Р»: Как можно оценить научную составляющую полета? Все ли запланированные прикладные исследования и эксперименты удалось выполнить?

— Да, выполнено все. И судя по словам благодарности, которые мы услышали от представителей науки, промышленности и медицины, полученные данные имеют практическую пользу.

«Р»: Интересно, снятся ли вам сейчас МКС или какие-то космические пейзажи?

— Нет. Не снились на станции и здесь, в Звездном, тоже не снятся. Я веду нормальный «земной» образ жизни. А что касается пейзажей, мы передавали с МКС два флеш-накопителя вместимостью 500 Гб каждый. Так что фотографий и видео с орбиты — смотреть не пересмотреть.

«Р»: Олег Викторович, я знаю, что бортинженер вашего экипажа астронавт НАСА Кевин Форд специально прилетел в Звездный из Хьюстона, чтобы участвовать в торжественной церемонии 11 апреля. А что, реабилитацию он проходит отдельно от вас?

— Да, это практика последних нескольких лет, и в этом нет ничего необычного. Родные, близкие, атмосфера дома после полугодовой космической вахты — сами понимаете… Вообще, мы поддерживаем с Кевином очень тесные дружеские отношения, постоянно общаемся по «Скайпу». Надо сказать, за месяцы, проведенные на МКС, Кевин очень сильно подтянул свой русский, а мы с Евгением — английский. Хотя разговариваем, как правило, на русско-английской смеси. Так проще.

«Р»: Сегодня, спустя 27 дней после приземления, что можно назвать самым сложным и самым волнующим в космосе?

— Самое сложное — это то, что ты 24 часа находишься в замкнутом пространстве. Вокруг тебя нет родных — только коллеги и все, что связано с работой.

Ну а самое волнительное и приятное — это осознание того, что ты успешно приземлился, что поставленные задачи выполнены, что скоро ты увидишь своих близких и дорогих людей. Никогда не забуду момент после того, как поисково-спасательная группа обнаружила наш спускаемый аппарат в казахстанской степи. Наши ноги укутали теплыми одеялами и дали несколько минут подышать свежим воздухом. Снег. Легкий морозец. Дышишь на полную грудь. Это просто непередаваемое ощущение! Только потом мы увидели, что наши кресла стоят на… траве. Оказалось, специально для нас коллеги заказали и привезли фрагмент натурального газона. Вы даже не можете представить, как это было трогательно и приятно.

«Р»: С наступающим вас профессиональным праздником, Олег Викторович! Благодарим за интересное интервью.

— Спасибо. Передайте привет всем жителям Беларуси и моим землякам из Червеня.