Встречу с Сергеем Рязанским организовал Российский центр науки и культуры в Праге. На этой встрече космонавт поделился с присутствующими своими впечатлениями, а затем в интервью «Пражскому Телеграфу» рассказал о буднях современных покорителей космоса. С Сергеем Рязанским беседовал специальный корреспондент ПТ.

Встреча с Сергеем Рязанским в РЦНК

Сергей, космос для Вас – это призвание? Детская мечта?

Как у биолога возникла идея стать космонавтом?

В трудные для страны 90-е гг. все молодые ребята совмещали основную свою работу с участием в различных экспериментах, в которых тестировалась бортовая аппаратура, бортовые методики для дальнейшей работы с ними на станции. За это неплохо платили. Испытателей, которые проходили данные эксперименты, тщательно тестировали по состоянию здоровья.

Тогда начальство объявило, что у них идёт отбор космонавтов-испытателей из Академии наук, и предложило мне написать заявление в отряд космонавтов и пройти медицинский отбор, что я и сделал в 2000 году. Мне повезло, что мама и папа – мастера спорта и в детстве не давали мне расслабиться: сын вырос здоровым. Экзамен я сдал, но ожидание окончательного решения о зачислении длилось довольно долго, в итоге я попал в набор 2003 года. Тогда я действительно загорелся желанием стать космонавтом, понял, что это моё.

В одном из интервью Вы говорили, что самое главное качество космонавта – это чувство юмора. Но какие всё-таки самые важные критерии их отбора?

В России до сих пор отбирают космонавтов по состоянию здоровья. У американцев же сейчас на первом месте другой критерий – это квалификация и профессиональный уровень человека. То есть человек может быть совсем хилым, но если он ценен для миссии, они считают, что его как-нибудь доставят на орбиту. Космонавт, как правило, – это человек, уже многого достигший, имеющий высшее образование, но всё равно приходится долго учиться.

Например, в Звёздном городке я учился в течение двух лет общекосмической подготовке, по окончании её сдавал госэкзамены, на которые выносятся вопросы по более чем сотне предметов. В общем, это серьёзная процедура, требующая изучения огромного количества материалов, которые на самом деле сложно усвоить. Поэтому основной задачей было даже не выучить всё, а научиться выбирать именно то, что нужно, уметь понимать и анализировать протекающие процессы, знать общие принципы.

Как долго Вам пришлось ждать отправки в космос?

У меня получилось так, что с момента, когда меня отобрали в отряд, до момента самого полёта прошло десять лет. Это дольше, чем обычно, но тому были свои причины. Я – учёный, а они редко летают в космос, чаще отправляют военных, инженеров. Учёный претендует на правое кресло «Союза», центральное кресло занимает командир, а левое – бортинженер. Но правое кресло на долгие годы вперёд выкупили американцы, а потому мои шансы на полёт были минимальными.

Тогда, кстати, я решился на участие в эксперименте ИМБП «МАРС-500» в качестве командира экипажа и, возможно, там меня и заметили. В виде исключения мне позволили сдать экзамены на левое кресло, на бортинженера. И я пересдавал всё. Было очень серьёзное обсуждение, но мне всё-таки присвоили квалификацию, я получил сертификат. Я считаю, что мне действительно повезло.

Оказаться в космосе – мечта многих людей. Как человек, полетевший в первый раз на орбиту, расскажите о своих ощущениях. Каковы были впечатления от станции?

Ощущения очень сложно описать или передать. Это надо просто прочувствовать. Я так пытался своей маме объяснить, почему мне нравится прыгать с парашютом. Что только я ни делал: и рассказывал, и объяснял, но мама всё равно меня так и не поняла. Вот и тут тоже самое. Когда попадаешь в невесомость, то чувствуешь её всем телом, словно ты оказался в бассейне, оттолкнулся немного – и ты ушёл вверх или в бок. Поначалу тебя немного заносит, пару раз можешь стукнуться, но в итоге всё же привыкаешь.

Лично меня в космосе постоянно сопровождало какое-то чувство восторга от происходящего, от того, что вот так можно перемещаться. Я получал огромное удовольствие. Плюс, конечно, это потрясающие виды, которые можно наблюдать ежедневно. Такой красоты я нигде и никогда не видел!

Что Вы чувствуете, когда видите Землю из космоса? Величие момента, красота, ощущение хрупкости мироздания?

Кто-то из великих сказал, что Земля – хрупкая и её надо беречь. У меня сложились абсолютно противоположные ощущения. Наша планета показалась мне такой огромной, а человек в сравнении с ней лишь пылинкой, летающей вокруг неё в консервной банке.

Ещё поразили звёзды, ведь человек на Земле при идеальном зрении способен увидеть 2500-3000 звёзд, а космонавт – около 9000! Можете себе представить такую картину? Небо, усыпанное огромными звёздами, величественную Землю со своими облаками, дымом, вулканами? Оттуда видно всё, что происходит у нас здесь.

Мои коллеги летали, когда взорвали башни-близнецы в Нью-Йорке, во время конфликтов в Сербии, Сирии, и даже видели из космоса взрывы. Меня всё это заставило задуматься. Лишь там далеко от дома понимаешь, что мы все люди, живём близко друг к другу, но продолжаем воевать между собой. Когда я снимал, к примеру, Израиль, Сирию, то эти страны даже невозможно отдельно сфотографировать, они помещаются в кадр только вместе… То есть настолько всё маленькое, что я не понимаю, что там можно делить.

Если зашла речь о конфликтах, не могли бы Вы прокомментировать сложившуюся ситуацию на международной политической арене?

Ситуация, на самом деле, двойственная. С одной стороны, мы расхлёбываем советское наследие, платим за ошибки, которые были совершены предыдущим поколением политиков. С другой – в Крыму у меня очень много друзей и знакомых, которые говорят, что жители Крыма никогда не переставали считать себя русскими, и сильно удивились, когда они стали частью Украины.

Тем не менее, события, происходящие сейчас в братской нам стране, вызывают недоумение и ужас. Никто и подумать не мог, что вот так всё случится. А МКС – это обратный пример того, как абсолютно разные люди из более чем десятка стран успешно работают вместе бок о бок, обмениваются опытом, знаниями, технологиями.

Разве между вами не бывает разногласий?

Конечно, бывают, но только по поводу работы или отношения к делу. Например, если сравнивать, как работают космонавты, то у каждого есть свои особенности. Японец скрупулёзен, докладывает каждый свой шаг; американец работает так, как его научили, за ним присматривают роботы, которые говорят ему, что дальше делать. Русский же способен принимать решения самостоятельно, автономно, не связываясь каждый раз с Землёй.

Будучи в космосе, единственное, чего мы боялись, это то, что политические конфликты могут сказаться на космической индустрии, ведь она напрямую зависит от международной ситуации. Все технологии, интересные программы, которые планируют запустить, всех их могут закрыть. А потому мы волновались, так как все хотят, чтобы научное международное сотрудничество продолжалось и развивалось.

Давайте всё-таки вернёмся к Вашему визиту на МКС. Какие научные эксперименты Вы проводили на борту?

Надо сказать, что программа наша была разносторонней. Космонавт вообще универсальная профессия, это и инженер, и пилот, и сантехник, и слесарь, и медик – всё в одном лице. В основном у нас были медико-биологические и физические эксперименты. Невесомость и космос образуют удивительные условия для осуществления эксперимента, которые невозможно воссоздать на Земле.

Лично я же занимался биотехнологическими экспериментами, в частности, созданием биодеградантов нефти. Это бактерии, поедающие нефть, которые могут найти своё применение в области охраны окружающей среды от различных технологических, техногенных катастроф, например, при разливе нефти.

Кстати, именно Вам принадлежит рекорд по пребыванию в открытом космосе, где Вы находились более восьми часов. Чем запомнился выход за пределы МКС?

Мы выходили в космос с олимпийским факелом, и моя задача заключалась в том, чтобы правильно закрепить видео- и фотокамеры. Нужно было запечатлеть, как командир выходит из корабля с факелом в руках. Это было очень ответственное задание, так как велась прямая трансляция на российском телевидении.

Что касается впечатлений, то когда ты находишься внутри станции, то не ощущаешь в полной мере, с какой скоростью она несётся. Но стоит выйти наружу и увидеть всё со стороны – размах солнечной батареи, звёздное небо над тобой, вид планеты, – как восприятие становится трёхмерным, ты начинаешь понимать, что это – открытый космос, другой мир со своими законами и правилами жизни. Впечатления от пребывания там, конечно, потрясающие.

Как уже было сказано, Вы участвовали в эксперименте «МАРС-500». Расскажите поподробнее, что это за проект и какие задачи он решает?

Речь идёт о программе ИМБП, которая была посвящена полёту человека к Марсу и его медико-биологическому обеспечению. Я был командиром трёх экипажей – двух двухнедельных и одного трёхмесячного. С точки зрения психологии там пришлось гораздо сложнее, чем на МКС, так как была полная изоляция, а вокруг четыре стены. Это было сделано для того, чтобы проверить устойчивость и поведение экипажа.

В эксперименте участвовали, кстати, и чешские учёные. «МАРС-500» – достаточно интересный проект и, я надеюсь, что он будет развиваться. Если мы и не сделали первый шаг к Марсу, то, по крайней мере, занесли ногу. С подобных проектов и начинается подготовка к дальним полётам. Я думаю, когда сложатся для этого все условия, то человек обязательно окажется там.

Вы считаете, что человечество уже готово к полёту на Марс?

Технически мы готовы. Не всё гладко обстоит с радиационной защитой, но дозу облучения можно регулировать. Я считаю, что нужно ставить перед собой всё более сложные и масштабные задачи. На Земле уже осталось не так много неизведанного, а в космосе – неизвестное, непонятное повсюду.

В полёты, например, к Луне или к Марсу государству выгодно вкладывать деньги, потому что все технологии, которые в результате будут открыты, имеют высокую технологическую отдачу, то есть они обязательно будут использованы на Земле. Это новые двигатели, технологии утилизации мусора, новые системы жизнеобеспечения и т.п.

Понятно, что полёт на Марс случится нескоро, но никто на данный момент и не требует от нас быстрого выполнения задач. Путешествие к Красной планете – проект грандиозный и перспективный, но дорогостоящий, и одна страна его, скорее всего не потянет, а потому финансировать его нужно совместно, тесно сотрудничая с Евросоюзом и Соединёнными Штатами.

Экипажи МКС состоят из космонавтов многих национальностей: россияне, американцы, немцы, французы, японцы. На каком языке происходит общение?

В обязанности современного космонавта входит и изучение разных языков. Но существуют непереводимые технические термины, сокращения на русском и на английском. Получается ни «инглиш» и ни «русиш», ребята назвали новый язык «руслиш».

Существуют ли традиции у космонавтов? 

Да, лично для меня самой запоминающейся оказалась традиция общего завтрака в столовой Звёздного городка перед отлётом на Байконур. Там собираются все, кто хочет проводить улетающий экипаж, пожелать ему удачи. Это не только действующие космонавты, но и заслуженные ветераны, руководители Центра, преподаватели. И когда покидаешь Звёздный городок, то понимаешь, что здесь в тебя верят и поддерживают, от этого растёт уверенность и становится спокойнее на душе.

А как насчёт шуточных традиций, суеверий?

Полёт в космос – дело серьёзное, но есть и одна известная всем шутка про то, что дублёры должны покрасить ракету основному экипажу перед стартом. Так разыгрывают новичков космической программы. Просто вопрос в чём: ракеты до старта окрашиваются, скажем, в зелёный цвет, и устанавливаются на стартовую платформу. Затем их заправляют жидкими сверхохлаждёнными компонентами, в результате чего по корпусу образуется иней, иногда даже тонкий-тонкий лёд. И вот такой вопрос: «Вы знаете, почему ракета белая, а вчера была зелёная? Это дублеры её ночью красили».

Планируете ли Вы снова полететь в космос, и как скоро это произойдёт?

Я прилетел только 11 марта (после официальных мероприятий космонавт ещё оставался некоторое время в Чехии на реабилитации в городе Теплице. Роскосмос сотрудничает всего с четырьмя реабилитационными центрами, которые расположены в крупнейших городах-курортах Европы. Два из них – в Чехии (Теплице, Карловы Вары) – прим. редакции). По нашим правилам через полгода я пройду медкомиссию, где решат, когда меня можно поставить в экипаж в следующий раз. Я бы очень хотел ещё раз побывать в космосе, надеюсь, что это получится уже в 2017 или 2018 году. Очень хочется в это верить…

Фото с сайта rsvk.cz

Оригинал статьи: http://ptel.cz/2014/07/sergej-ryazanskij-chelovechestvo-uzhe-gotovo-k-polyotu-na-mars/