Казалось бы, что ему блогосфера — он земную сферу видел из космоса. Тем не менее Максим Сураев первым из российских космонавтов вел интернет-дневник на Международной космической станции, где находился полгода. Дневник, публиковавшийся на сайте Роскосмоса, вызвал большой читательский отклик. Причем не только у нас. Журнал Wired признал блог бортинженера 21/22-й экспедиций МКС Максима Сураева в переводе Russia Today (блог на английском размещался на сайте телеканала) более интересным и веселым, чем его американские аналоги: "Действительно похож на блог живого человека". В интернет-дневнике Максим среди прочего рассказывал о быте космонавтов: как и что едят, как занимаются спортом, как делают уборку и пылесосят...

Неделю назад 505-й космонавт по мировой классификации Максим Сураев для детей — победителей конкурса эмблем экипажей российских кораблей "Союз" провел встречу "Космос становится ближе", организованную Мемориальным музеем космонавтики и Роскосмосом. Послушав, как Максим общается с другим поколением, корреспонденты "Огонька" потом задали ему вопросы и о его поколении.

— Вы сказали, что не хотели быть в детстве космонавтом...

— Не то что не хотел, я и мечтать не мог. Я говорил, что буду летчиком, как отец.

— А многие советские дети мечтали. Вы ведь все-таки еще советский ребенок. Но потом наступили другие времена. И дети уже хотели быть экономистами, юристами и чиновниками. Вы летали в космос с вашим другом Романом Романенко (сыном дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта Юрия Романенко.— "О"), с которым вместе пришли в отряд космонавтов. Он на год старше вас. А младше вас есть в отряде?

— Почти все старше. Сейчас мы самые молодые. Целая череда факторов оказала на это влияние. Мы с ребятами более 12 лет ждали возможности полететь в космос. Мы пришли, когда заканчивалась эксплуатация станции "Мир". На том этапе, поскольку там было уже все подызношено и была сложная система, неопытных старались не пускать. Закончили эксплуатировать станцию "Мир", начали строить МКС. Нам говорили: "Ребята, на ваш век полетов еще хватит, а сейчас там строительство, надо, чтобы люди с опытом работали. Кроме того, у нас еще обязанности перед нашими партнерами — американцами, европейцами, японцами..." Потом произошла катастрофа шаттла "Колумбия", разбившегося при спуске. Это откинуло нас еще года на три-четыре. Полеты шаттлов заморозили. И то место, которое могло быть вакантно, чтобы опытный провез неопытного, заняли американцы. И опять мы встали в конец очереди. Мы долго бились, убеждали наше начальство, и вдруг возникла такая ситуация, когда остались буквально один-два опытных и уже, скажем так, на закате карьеры, космонавта. И начали выпускать нас. Сергей Волков (он на год младше меня) с Олегом Кононенко (а он старше) полетели, потом Роман Романенко, потом мне довелось слетать... И вроде бы результатами все остались довольны, мы не подвели.

— Но получается, что за вами поколения нет?

— Есть. После нас было два набора. Ребята с первого набора уже прошли курс общей космической подготовки, получили специальность "космонавт-испытатель". Может, через год-полтора они начнут летать. После них еще один набор был. И я слышал, что еще один объявлен. Перспектива у этих ребят неплохая. Раньше было два полета в год, сейчас увеличилось до четырех. Но в наборе могут быть, как и у нас, и 27-летние, и 45-летние. Допустим, сейчас на орбите Миша Корниенко. Он с моего набора. Мне 38, а он на орбите праздновал 50-летие. Это не как в школе, когда одногодки идут в класс.

— Кстати, о школе. Вы ее окончили в 1989 году. Начались 90-е. Ваши одноклассники ушли в бизнес?

— По-всякому. Есть люди, которые достигли успеха в бизнесе. Есть те, кто в "лихие 90-е" в бандитизм ушел. Есть те, кого поубивали. И те, кто сильно обжегся в бизнесе и бандитизме и пришел к вере. Есть и те, кто от пьянства и наркомании умер.

— Вы в своем интернет-дневнике на вопрос школьницы: "Что работает больше — законы добра и созидания или человеческие амбиции — покорить, завоевать?" ответили: "Мы каждый день работаем на орбите затем, чтобы принести пользу всему человечеству". С пользой понятно. Но ваше поколение зарабатывало деньги. Сопоставимы ваши доходы космонавта с доходами ваших одноклассников, занятых бизнесом?

— Конечно, не сопоставимы. По моему мнению, сейчас поддержка со стороны государства практически свелась на нет. Мы с коллегами, будучи в отряде космонавтов, года четыре в гостинице прожили. Я уже 5 лет в звании полковника и 12 лет в отряде космонавтов, а мы с женой и двумя детьми живем в двухкомнатной служебной квартире. Мы задаем вопросы, но ответов на них нет. Сказать, что после полета я за те премиальные, которые мне выплачиваются, могу купить квартиру — нет, конечно. Даже полприхожей не куплю. Но полет в космос, а может быть, даже в большей степени подготовка к полету, человека, если можно так сказать, "окультуривает". Откидывается все плохое, мозги приводятся в порядок. Кроме того, решаешь ли ты математические задачи или разбираешься в технических, бизнес это ценит. И бизнес ищет таких людей, после окончания карьеры космонавта они востребованы. К тому же космонавт — это почетно, это социальный статус. А космонавтика — это свершение мечты, это разряд совершенно других людей. И еще важно не оторваться от профессии, не уплыть в другую сторону. У меня были такие поползновения в 90-е годы. Когда я учился в Военно-воздушной академии, зарплаты военнослужащего мне хватало, к примеру, на блок сигарет. Я подрабатывал. И в один момент был на грани срыва и сказал: "Ребята, я академию оканчиваю, и все". Приезжаешь домой, встречаешься со своими одноклассниками. Они нашли себя, устроились, делают деньги. А ты, извиняюсь, в драных штанах приходишь. Родилась первая дочка, мне кормить ее нечем. Вечером садишься в машину, "таксуешь", чтобы какую-то копейку заработать. Я стоял перед выбором.

— А куда хотели уйти?

— Куда угодно. Лишь бы семью прокормить.

Открытый космосу
// Досье

Максим Сураев родился в 1972 году в Челябинске, рос в Ногинске (во время полета брал на орбиту флаг Ногинского района; в космосе узнал, что стал почетным гражданином района). Отец — полковник ВВС запаса, бывший преподаватель Челябинского военного авиационного училища штурманов. И Максим с детства хотел стать летчиком. В 1994 году окончил с отличием Качинское высшее военное авиационное училище летчиков им. А. Ф. Мясникова по специальности "Командно-тактическая истребительная авиация". В 1997-м с отличием окончил Военно-воздушную инженерную академию им. профессора Н. Е. Жуковского по специальности "Исследования, испытания и применение авиационной техники и вооружения". В 2007 году окончил Российскую академию государственной службы при Президенте РФ по специальности "Юриспруденция". В 1997 году зачислен в отряд космонавтов Центра подготовки космонавтов им. Ю. А. Гагарина. В 1999-м ему была присвоена квалификация космонавта-испытателя. Максим был в составе трех экипажей-дублеров, работал в НАСА. Стартовал в космос 30 сентября 2009 года в качестве командира корабля "Союз ТМА-16" и члена 21/22-й экспедиций МКС вместе с Джеффри Уильямсом и космическим туристом Ги Лалиберте. Выходил в открытый космос. Через 169 суток, 18 марта, вернулся на Землю. Планируется, что еще раз Максима отправят в космос в 2012 году.

Максим Сураев военный летчик 3-го класса. Налет на самолетах Л-39 и Су-27 — около 700 часов. Инструктор парашютно-десантной подготовки. Совершил более 100 прыжков с парашютом. Офицер-водолаз. Женат, есть две дочери — пяти и восьми лет.

— Позже вы окончили еще Российскую академию государственной службы при Президенте России по специальности "юриспруденция". Зачем вам это было надо?

— Я ощутил, что у меня большой провал в юридических знаниях. И я окончил ее для себя и, может, на перспективу. Сейчас я более комфортно чувствую себя в законодательной сфере.

— Председатель Госдумы Борис Грызлов посылал вам в космос свои вопросы. Молодогвардейцы на сеансах связи с вами вопросы задавали. Вас пытаются привлечь в партию власти?

— Конкретных предложений не было. И я не чувствую, что меня кто-то куда-то пытается затянуть. Но я подумываю о том, чтобы связать себя с какой-то партией. Может, это хорошо, что у нас есть так называемая партия власти, которая все регулирует, сдерживает. Может, и порядка больше.

— Вы писали в своем блоге, что на борту российского сегмента станции есть четыре иконы, Евангелие и большой крест, привезенный туда в 2006 году. А у вас в каюте хранился крест-мощевик, который вам батюшка дал на Байконуре перед отлетом...

— Вера в Бога и полеты в космос друг другу не мешают. Сколько у алтаря ни стой, сколько ни ходи исповедоваться, но если ты не будешь знать, что такое система жизнеобеспечения и как заменить воздушный фильтр, тебе никто не поможет. Я не так часто, как хотелось бы, хожу в церковь. Я крещеный, мы венчались с супругой, обе дочки крещеные. Религиозный фанатизм я не приемлю. Но с философской точки зрения... Бывало, в космосе, выкроешь свободную минуту, прилипнешь к иллюминатору, посмотришь на Землю и понимаешь, насколько человек ничтожный по сравнению с природой. Мы говорим о техногенных катастрофах. Не скажу, что из космоса сильно видны следы деятельности человека. Разлив нефти в Мексиканском заливе, говорят, виден. И еще зимой, когда пролетаешь над некоторыми городами, заметны шлейфы загрязнений, которые они оставляют. Может, избитая фраза, еще Гагариным была сказана, но действительно хрупка наша планета.

— Вы писали, что в космосе испытываешь настоящий информационный голод. Что такое интернет в космосе?

— У американцев, на их части МКС, есть интернет. Не скоростной, но есть. У нас это был не интернет, обмен информацией с Землей раза три-четыре в сутки. То, что я писал в блог, и мои фотографии копились на сервере, который находится на станции. И все письма, приходившие мне на электронный адрес, тоже копились. В определенный момент информация с Земли уходит на борт, а с борта — на Землю.

— Читали ли вы интернет-дневники американских астронавтов?

— Да, и я знаю, что, после того как я начал вести блог, американцы резко сменили стиль своих дневников. Он был у них очень сухой. Кроме того, видимо, имелись определенные ограничения НАСА. Как они увидели реакцию людей на мой блог (а мне из НАСА сказали, что его там читают), отреагировали мгновенно. Теперь язык их дневников приблизился к нормальному человеческому языку.

— На Земле не будете продолжать дневник?

— Скорее всего, нет. Надо на хорошей ноте закончить. Да и после приземления очень много работы, времени нет.

— Неужели тут его меньше, чем в космосе?

— Может, и так.

Беседовала Юлия Ларина