Каждый полёт космонавта – особенный не только для него самого, но и для всех, кто интересуется данной отраслью и душой болеет за её развитие. И дело не только в рекордах, экспериментах и открытиях, хотя их на долю Александра Мисуркина, 28 февраля благополучно вернувшегося на Землю из своей второй экспедиции на МКС, выпало немало. А в том, что каждый космонавт, отправляясь сегодня в полёт, вносит свою лепту в то, чтобы однажды человечество смогло достичь дальних планет.

Есть ли место романтике и настоящей дружбе в одной из самых редких профессий мира? Что происходит с космонавтом на следующий день после выхода в открытый космос? Какие эксперименты, реализованные в период полёта, вызвали наибольший интерес? Важно ли для космонавта иметь хорошее чувство юмора? И чем запомнились праздники в невесомости? Об этом и многом другом редактору пресс-службы ЦПК Светлане Носенковой рассказал Александр Мисуркин за несколько дней до торжественной встречи экипажа МКС-53/54, которая пройдёт 27 апреля в Звёздном городке.

А под ногами – бесконечность

– Вы дважды установили российский рекорд по пребыванию в открытом космосе. Что для вас самое сложное и страшное во внекорабельной деятельности?

– Каждый раз, независимо от того, какой это по счёту выход, понимаешь, что от тебя ждут выполнения работы. Но в то же время возможны различные нюансы, из-за которых весь процесс может пойти не так, как планировалось. Поэтому переживаешь и волнуешься, понимая возложенный на тебя груз ответственности и зная, что кроме тебя никто в открытом космосе работу не сделает.

Если говорить о первом выходе, то было волнительно, поскольку я не знал, как себя поведу, когда откроем люк – ведь раньше никогда этого не делал. Сложилось ощущение, что в открытом космосе ты учишься, как ребёнок, который не умеет плавать: его бросили в воду, и он должен сам научиться. Так и тут: необходимо выполнить ряд операций, осваивая работу прямо здесь и сейчас, поскольку ни тренировки в гидролаборатории, ни даже пребывание в невесомости на станции не дают полной картины, с которой столкнёшься уже только в скафандре на выходе. Я настолько сфокусировался на своих операциях, что просто не было времени подумать о том, страшно мне или нет.

А вот уже на втором выходе удалось несколько минут постоять, посмотреть по сторонам. Было завораживающе, когда увидел свои ботинки и Землю под ними. Такое ощущение, что между нами бесконечное расстояние, которое самостоятельно ты никогда в жизни не сможешь преодолеть. Это по земле четыреста километров, если вдруг будет необходимость, есть шанс преодолеть. А четыре сотни километров в космосе – вроде бы немного, но это бесконечность. И вот тут мурашки по спине пробежали.

– Вместе с Антоном Шкаплеровым 3 февраля этого года вы поставили новый российский рекорд пребывания в открытом космосе – 8 часов 12 минут. Наверное, тяжело физически столько времени работать в открытом космосе?

– Усталость чувствовалась, но, в общем-то, ещё час можно было спокойно работать. Правда, перчатки сильно наминают пальцы, и это даёт о себе знать на следующий день. Дело в том, что если перчатки плотно не подгонишь, не сможешь работать. Поэтому важно подогнать их так, чтобы касаться пальцами стенок перчаток. Уже после, когда пытаешься написать письмо, каждое нажатие клавиши отдаётся болью под ноготь. Вот такой пролонгированный эффект.

– На послеполётной пресс-конференции, прошедшей в ЦПК 2 марта 2018 года, вы сказали, что у каждого члена экипажа 53/54-й длительной экспедиции на МКС есть чему поучиться. Расскажите, пожалуйста, что именно вам дало общение с российскими и иностранными коллегами?

– Например, у Антона Шкаплерова полезно поучиться спокойствию и уравновешенности. Причём он всегда такой – и в достаточно стрессовых условиях (тот же выход), и в обычной повседневной деятельности. Любую работу делает ровно, гладко и остаётся при этом, как сейчас говорят, в зоне комфорта. Всегда открытый, жизнерадостный, позитивный. Работать с Антоном Николаевичем одно удовольствие.

Марк Ванде Хай – это человек, с которым можно пойти в разведку. Если вы в одной команде, он выложится на все триста процентов. Марк бесконечно предан своему делу. Сила воли, выдержка, ответственность у него безгранично развиты. От него же я узнал, к примеру, о разных видах лидерства, о которых писал в соцсетях.

Джозеф Акаба – самый опытный из американских членов экипажа МКС, но по должностным обязанностям всегда почему-то оставался на вторых ролях. И при этом ни разу не попытался подчеркнуть свою значимость. Джо – профессионал экстра-класса, открытый и весёлый человек. Всегда старается помочь товарищам, подсказать, но ни в коем случае не выпячивая себя. На МКС он всегда был крайней линией опоры и надеждой. Это дорогого стоит.

Бросая себе вызов

– Александр Александрович, первый раз вы летели в качестве бортинженера, второй – в качестве командира корабля и командира МКС-54. В каком качестве хотели бы полететь третий раз и почему?

– Быть командиром корабля, который отправляется вдаль к голубому горизонту с поднятыми алыми парусами, – по-моему, мечта любого парня, грезящего о путешествиях и приключениях. Конечно, я бы хотел летать командиром. Но помимо романтики надо понимать, что в этом случае на твои плечи ложится ответственность крайнего звена – того, кто принимает окончательные решения и от кого зависит благополучность исхода всей миссии, жизнь и безопасность экипажа.

Когда ты бортинженер и вместе с экипажем отрабатываешь действия или уже в реальном полёте что-то делаешь, оцениваешь текущую ситуацию, понимаешь, что требуется, докладываешь командиру, но непосредственно он уже принимает решение. Ты лишь исполняешь – всё легко и просто. После этого думаешь: я всё видел, правильно оценивал и отрабатывал ситуации, могу теперь сесть в центральное кресло. Но, как говорит один мой коллега по цеху, зам – не сам. И я это вспоминал много раз, оказавшись в командирском кресле.

– Тем не менее, хотели бы полететь опять в качестве командира…

– Даже не обсуждается! Вот есть люди, любящие однообразную работу, размеренный график жизни. Но я не такой! Мне постоянно нужен какой-то вызов для себя, который не даёт краскам жизни померкнуть. Быть командиром, сталкиваться с чем-то новым, осознавать, что твоё слово – самое главное и ответственное – один из таких вызовов.

– В одном интервью вы сказали, что к своей мечте полететь в космос шли 23 года. А сейчас есть какая-то глобальная цель, к которой вы готовы идти ещё десяток лет?

– Я по-прежнему романтик, но с поправкой на приобретённый жизненный и профессиональный опыт. Если мне завтра скажут, что готовится миссия на Луну или Марс, и предложат принять в ней участие, я не буду колебаться ни секунды. Другое дело, что не вижу пока к этому предпосылок. И ещё – за прошедшие годы в моей жизни появилось много другого важного, помимо стремления к своему росту в профессии. В моём сердце огромное место занимают мои дети. Я понимаю, что не сделал для них и половины того, что должен, и всё ещё есть шанс это исправить. Так что сейчас всё сложнее, чем двадцать с лишним лет назад. С одной стороны, я хотел бы ещё куда-то полететь, чего-то нового достичь, с другой – есть привязанность к Земле, а точнее – к конкретным людям на нашей планете.

– На своём сайте, к слову, замечательно сделанном, вы пишете, что открыли собственные правила космоса. Расскажите о них подробнее.

– Просто в какой-то момент в первом полёте я задумался: многие ребята очень долго в отряде космонавтов ожидают своего первого полёта, кто-то его так и не дождался. И вообще у некоторых жизнь идёт не благодаря чему-то, а вопреки, у других же всё легко складывается. Вот я, например, на сегодняшний день самый молодой космонавт, полетевший на МКС. И у меня сразу была очень насыщенная, интересная экспедиция, за что получил второй класс. Всё-таки считаю, заслуженно. А учитывая, что я совершенно точно не имею, как у нас в училище говорили, потусторонних факторов, которые могли бы лоббировать мои интересы, начал задумываться, почему так жизнь складывается. И пришёл к выводу, как бы банально ни звучало, что постановка цели – это очень важно. Без неё ты плывёшь по жизни, словно лодка по реке без вёсел: её то к одному берегу прибьёт, то к другому – и путь получается ломанный, хаотичный, поэтому результат не такой, как хотелось бы.

– Насколько то, чему вас научили в ЦПК, пригодилось вам в полёте? Курс обучения приближен к реальности?

– Всё очень субъективно. Я, например, с удивлением обнаружил, что у всех разное представление даже о Земле. Одни космонавты говорят: «Она огромная». А у меня было ощущение, что это хрупкая маленькая жемчужина в огромном пространстве, которая поддерживает жизнь не благодаря, а вопреки всему, что её окружает. Так и с ответом о подготовке. Мне лично всё, чему нас здесь учили, пригодилось и помогло выполнить работу. Когда первый раз прилетел на МКС, не было чувства, что я не могу с чем-то разобраться. Так что большое спасибо нашим инструкторам!

Работа и досуг на МКС

– Александр Александрович, вы сказали, что в первой экспедиции на МКС была насыщенная программа, а во второй какие эксперименты вы бы выделили?

– Я – не учёный, поэтому не имею юридического права как-то оценивать те или иные эксперименты. Но по глубине и сложности исследования, по отношению постановщика к процессу выполнения эксперимента проникся к эксперименту «Профилактика-2». Также с уважением отношусь к совместному эксперименту Rodent Research (исследование грызунов). Я очень благодарен Ирине Огневой из ИМБП за её отношение к делу. Это быстро понимаешь, когда человек, во-первых, разбирается в том, о чём говорит, во-вторых, когда он неравнодушен к тому, чем занимается.

Из образовательных экспериментов выделил бы «Сферы» – отработку синхронизированного управления положением экспериментальных спутников. В нём участвуют команды студентов со всего мира, в том числе и из России. Молодые ребята просто горят этим, поэтому проводить такой эксперимент приятно. Когда чувствуешь важность того, чем занимаешься, горы готов свернуть.

– Во время вашей второй экспедиции на МКС вы несколько раз слушали аудиокнигу «Маленький принц». Само по себе произведение – потрясающий пример добра и справедливости. А тут ещё в озвучке Чулпан Хаматовой, Михаила Ефремова, Михаила Козырева, Константина Хабенского. Причём Константин Юрьевич читает наибольшую часть книги. Вам нравится этот артист? Может, какие-то фильмы с Хабенским смотрели?

– Вы знаете, благодаря Константину Хабенскому я изменил в лучшую сторону своё отношение к профессии актёра. Сначала посмотрел фильм «Выкрутасы» – лёгкую, наивную, добрую комедию с ним в главной роли. И буквально следом – «Адмирала», где Хабенский предстал в совершенно противоположном образе. Он играет настолько разнохарактерные роли! Просто полнейший восторг и уважение к профессионализму, уровню мастерства.

– Во втором полёте вам довелось отметить в космосе и день рождения, и Новый год. Какие впечатления остались от праздников в невесомости?

– Говоря о дне рождения, вспоминаю в первую очередь отношение своего друга Сергея Рязанского ко мне. Несмотря на то, что мы во многом разные, осмелюсь говорить об искренней мужской дружбе. Сергей Николаевич помимо прочего подарил мне футболку с шутливой надписью: «СанСаныч бесценен, для всего остального есть банковская карта» (улыбается). От такого отношения очень тепло на сердце, ведь ты понимаешь – человек дорожит твоей дружбой. Это редко бывает. А Антону Шкаплерову я благодарен за душевный Новый год…

– …с космическим оливье…

– У нас даже мысли не было «взорвать соцсети»! (Улыбается) Речь шла о том, чтобы сделать это для себя, но так всё хорошо и складно получалось, что мы выложили ролик. Кстати, наши зарубежные коллеги очень шустро съели оливье из пакета Zip Lock и сказали, что такой салат должен быть каждую пятницу. Это было лучшей похвалой нашему кулинарному творчеству (смеётся).

– Судя по всему, у вас хорошее чувство юмора. Это важно для космонавта?

– Ещё на этапе отбора со мной проводил собеседование наш гуру психологии, старший научный сотрудник ЦПК Ростислав Богдашевский. Он разговаривал со мной, наверное, целый день, пытаясь выяснить глубинные особенности моей личности. И вот наконец Ростислав Борисович сказал: «Ну ладно, отпускаю тебя. Скажи мне только основные качества, которые по твоему мнению должны быть присуще космонавту?» Я начал отождествлять покорителей космоса с богатырями, но он меня остановил: «Это всё не то». Ростислав Борисович хотел услышать в ответ: «Чувство юмора». Впоследствии я часто вспоминал этот его урок, потому что в закрытом пространстве на станции, даже когда ты находишься там с людьми, которых ценишь, любишь и уважаешь, прожить в комфортной друг для друга обстановке полгода очень непросто. Поэтому без чувства юмора никуда.