21 января в Звёздном городке состоится торжественная встреча экипажа 55/56-й длительной экспедиции на МКС в составе космонавта Роскосмоса Олега Артемьева, астронавтов НАСА Эндрю Фойстела и Ричарда Арнольда. Накануне чествования покорителей космоса редактор пресс-службы ЦПК Светлана Носенкова поговорила с командиром корабля «Союз МС-08» Олегом Артемьевым, вернувшимся на Землю 4 октября 2018 года, о проводимых экспериментах, научной деятельности, реабилитации, семье и многом другом:

– Какие эксперименты, реализованные в период вашего второго полёта, вы считаете наиболее интересными и перспективными с научной точки зрения?

– Все эксперименты, дошедшие до борта МКС, так или иначе полезны. В моём полёте я бы отметил «Сепарацию», включавшую в себя испытания и отработку в условиях микрогравитации в модуле МИМ-1 системы регенерации воды из урины. Сначала этот эксперимент у нас очень хорошо пошёл, а потом возникли некоторые проблемы, которые не позволили проводить его в полной мере. Это произошло из-за того, что не были учтены все факторы космического полёта. Но в данном случае отрицательный результат – несомненный плюс. Потому что данный эксперимент подразумевает в дальнейшем ввод в эксплуатацию штатной системы, преобразующей урину в чистую воду, а часть этой системы стоит в малом исследовательском модуле (МЛМ), который должен скоро отправиться в космос. И если бы эксперимента «Сепарация» не было, а модуль бы уже полетел и начались проблемы, когда пришёл на станцию модуль, было бы хуже. Сейчас у инженеров есть возможность доработать систему, понять причины неполадок и модернизировать установку ещё на Земле. Когда любую систему отправляют на МКС, есть риск, что она сразу не заработает, что-то не будет учтено. Даже на «Мире» подобная установка, работающая немного на других принципах, довольно долго дорабатывалась.

– Есть ли эксперименты, которые можно назвать открытиями?

– Думаю, на открытие тянет российский эксперимент «Тест», о котором много говорилось ещё после моего первого полёта и который продолжается до сих пор. Он расширил границы биосферы Земли. Раньше считалось, что микроорганизмы дальше каких-то десятков километров, где начинаются границы космоса, не живут. А теперь биосфера Земли расширена до высоты полёта МКС – 400-420 км. Суть эксперимента заключается в том, что космонавт берёт мазок с внешней поверхности станции, кладёт его в специальный контейнер, а потом на Земле этот пробник изучают. Так вот в лаборатории были обнаружены микроорганизмы Баренцева моря и Мадагаскара. Представляете, они выжили под воздействием факторов космического полёта – в условиях жесточайшей радиации и высоких перепадов температур! Сейчас этот эксперимент было бы интересно провести дальше, например, слетать к спутникам, которые у нас находятся на высоких орбитах, и с них взять пробы или с поверхности Луны. Если там тоже есть микроорганизмы, то тут возможны два варианта: или мы «разносчики» жизни по всей Галактике или нам её занесли какими-то путями.

– Во время выхода в открытый космос 15-16 августа прошлого года вместе с Сергеем Прокопьевым вы выполнили монтаж научного оборудования по эксперименту «Икарус». Как работает аппаратура? Есть ли уже какие-то результаты?

– На МКС всё работает, но сейчас, насколько мне известно, ведётся замена наземной составляющей эксперимента. Это была одна из самых интересных работ, которую мы делали с воодушевлением. Она была разбита на две части: сначала мы проводили внутренние работы с Антоном Шкаплеровым – устанавливали и налаживали оборудование, тестировали аппаратуру, чтобы была передача данных на Землю. А потом с Сергеем Прокопьевым установили антенну на поверхности станции. Сергей замечательно отработал свой первый выход в открытый космос. Думаю, когда аппаратура заработает в полной мере, учёные будут очень рады, ведь это позволит не только исследовать миграционные пути птиц и по ним судить об экологической ситуации в мире, но и будет полезно для безопасности воздушного движения и предотвращения различных инфекционных заболеваний, которые могут переносить «пернатые».

– Когда на МКС 30 августа 2018 года произошла разгерметизация, как повёл себя экипаж 56-й экспедиции? Помогли ли вам тренировки по аварийным ситуациям, проводимые в ЦПК?

– Конечно! Это основа наших знаний, правильного реагирования на любые ситуации. Мы действовали без паники, спокойно, как нас учили. Спасибо инструкторам ЦПК! Разгерметизация произошла на МКС впервые и показала правильность заложенных принципов выхода из аварийных ситуаций. У нас больше половины подготовки к полёту посвящено решению различных нештатных и аварийных ситуаций, поэтому мы, можно сказать, «натасканы» на это. Не знаю, что должно случиться, чтобы мы не вышли из ситуации достойно. Помимо этого, у нас есть большая помощь с Земли. А вот когда мы полетим дальше – к Луне, Марсу – там всё уже будет зависеть только от экипажа. Так что, это, конечно, грустное событие, но со своими плюсами – оно сделало незапланированный экзамен и экипажу, и Земле, и тем инструкциям, которые у нас есть.

– Олег Германович, удалось ли вам сделать фотоатлас вулканов, о котором мы с вами говорили перед полётом?

– В этом полёте у меня практически не было свободного времени. Поэтому я просто фотографировал все вулканы, которые попадались в объектив. Уже в процессе полёта мне пришла мысль снимать подводные вулканы, я всё их искал. Парочку удалось заснять. Я знал, где они находятся, но так как они скрыты под толщей воды, то видны были только те вулканы, где идёт хотя бы небольшое извержение – видно, как идёт пар, вспенивается вода. Фотографировать не всегда удобно: довольно часто бывают солнечные орбиты, когда вообще ничего не видно на поверхности океана, или, наоборот, уже тень или сумерки. Поэтому такую работу, как создание фотоатласа вулканов, одному сложно провести. Это должна быть работа многих космонавтов, многих полётов. Думаю, вместе с коллегами мы это сделаем.

– Как продвигается ваша научная деятельность? Можно уже поздравить с присвоением учёной степени?

– Я защитил кандидатскую ещё перед полётом, в конце 2017 года. Пока летал, все документы прошли проверку и теперь я кандидат экономических наук. Не представляю, как можно защититься по технической диссертации, когда идут постоянные тренировки, подготовка к полёту, а вот по экономической – очень даже можно при правильном планировании времени. В этом случае тебе не надо проводить какие-то эксперименты, нужно только читать и анализировать. Например, во время подготовки у нас часто бывают длительные перелёты – в Америку, Японию, другие страны. Что делать 10-12 часов в самолёте? Можно, конечно, поспать или посмотреть фильмы, но можно и почитать, подготовить статью для будущей научной работы. В этом деле самое тяжёлое – найти тему, которая будет полезна обществу. Я нашёл. Тема моей кандидатской: «Управление инновационной деятельностью высокотехнологичных производств». Надо сказать, мне очень повезло с научным руководителем доктором экономических наук из Юго-Западного государственного университета Татьяной Сергеевной Колмыковой, которая вместе с Сергеем Николаевичем Самбуровым, правнуком Константина Эдуардовича Циолковского, работающего в РКК «Энергия», настояла на том, чтобы я попробовал защититься до полёта. И всё получилось.

– У вас реабилитация после полёта уже завершилась?

– Острый период прошёл и сейчас идёт подготовка к медкомиссии, которая назначена на март-апрель. Так что весной будет понятно – восстановился я или нет, хватит ли мне здоровья для следующего полёта.

– А хочется ещё полететь?

– Конечно! Когда тебя признают негодным к полёту – это «чёрный день» в жизни космонавта. Тут уже понимаешь, что надо привыкать к другой жизни. И у каждого она складывается по-разному. Кто-то не выдерживает перехода, не знает, чем заняться, а кто-то находит себя в другой сфере. Я думаю, самый лучший вариант – работать в ЦПК или на каком-то другом предприятии ракетно-космической отрасли, т.е. там, где ты можешь принести ощутимую пользу. Помогать своим товарищам дальше «штурмовать» космос, чтобы молодые ребята поработали на Луне, построили лунную базу. Сам-то я вряд ли полечу на Луну – не хватит ресурса, ведь нужно ждать ещё лет 10-15. Вот тот набор, который сейчас пришёл, мне нравится. Я рад за ребят. Если у них хватит терпения, усердия и целеустремлённости, они принесут большую пользу стране.

– Я восхищаюсь жёнами космонавтов, которые по полгода остаются в качестве главы семьи, воспитывают детей, решают бытовые проблемы. Как вас встретила семья после полёта? Чем порадовали?

– Для семьи, конечно, космический полёт – самое тяжёлое испытание. Я-то что? Занимаюсь на станции любимым делом, в работе время быстро летит. А вот у жены – каждый день рутина тяжёлой бытовой жизни. Получается, это для неё настоящий подвиг, а не для меня. Поэтому хочется выразить огромную благодарность всем жёнам космонавтов, которые отпускают нас в космический полёт, беря на себя обязанности главы семьи. Самым большим сюрпризом для меня стали, конечно, мои дети. Оба подросли. Дочка без меня научилась ходить, сказала первые слова. Интересно, что первое слово было «папа», так как когда звонил домой, жена говорила детям: «Папа звонит». «Мама» она научилась говорить, уже когда я прилетел. Жизнь космонавта подразумевает частые командировки и между полётами – много общественной работы. Но после торжественных встреч в Звёздном городке и Америке хочу съездить к родителям в Витебск.